АЛЬПИНИСТ ИЗ КОЛЫМСКИХ ЛАГЕРЕЙ

Озеро Джека Лондона, пик Абориген, озеро Танцующих Хариусов на слуху жителей всего Северо-Востока. С этими названиями ассоциируется удивительный, редкостной красоты горно-озерный край, расположенный в самом центре Верхнеколымского нагорья. Он привлекает любителей природы, художников, всех жителей Магаданской области изысканностью пейзажей, возможностью отдохнуть, порыбачить, совершить спортивные горновосхождения. Здесь, на сравнительно небольшой площади неприхотливо сочетаются элементы суровой альпики, лесистого низкогорья, зеркального великолепия озер. Край овеян легендами и романтикой открытий первых геологов.
Становой основой его является хребет Большой Аннгачак с отметками до 2200 м, изрезанный глубокими ущельями. По ним текут чистые звонкие ручьи. Начинаются они в озерных цирках с отвесными стенами. Образуют шумные водопады, а в ступенчатых долинах наполняют небесного цвета чаши. Наконец, ручьи достигают самой большой из них – озера Джека Лондона.
Непосредственно в районе горно-озерного края в 1932 году. работала партия П.И.Скорнякова, участника Второй Колымской экспедиции Ю.А.Билибина. Тогда и были даны почти все эти с оттенком романтики названия озер, ручьев, вершин. Геологи, зимовавшие на Колыме при жестоких морозах, в наскоро срубленных избах, оторванные от всего мира, не раз сравнивали себя с мужественными героями произведений Джека Лондона. Так, по желанию первых исследователей, закрепилось имя писателя-романтика на другом Клондайке – золотой Колыме. На глазомерной карте Скорнякова нанесено до полусотни названий, принятых на современных топографических картах.
Наследие первых геологов приумножил писатель, альпинист, путешественник П.З.Демант, попавший на Колыму не по своей воле. Оказавшись после заключения на поселении в поселке Ягодное, он предпринимает попытки проникнуть в горы. В 1957 году. совершает первое восхождение на пик Абориген. Возглавляемая им группа школьников поднимается на ряд вершин. На карте появляются пики Бараний, Фестивальный, речка Лунная Долина. На высшую, как тогда считалось, точку гор пик Абориген он проложил доступный маршрут и провел по нему десятки туристов.
В этот неповторимый мир сверкающих озер и горных круч ввел нас неутомимый проводник Петер Зигмундович Демант, как писатель известный в стране под псевдонимом Вернон Кресс.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Щель в камине по существу была единственным сложным элементом маршрута восхождения. Но длинный кулуарный снежник в иные годы мог сыграть злую шутку. Фирн превращался в лед, заставлял возвращаться – других доступных путей к горе не было. Сейчас фирн был размягчен, и три десятка школьников, вытянувшись змейкой, не отставали от своего проводника. Щель была образована заклинившимся в кулуаре огромным скальным блоком, напоминающим вагон. Её лучше назвать пещерным шкуродером: сверху торчат острые выступы, снизу - крутой влажный натечный лед. Проводник, используя известные только ему зацепки, преодолел опасный участок. Приходилось ждать, пока каждый не пролезет щель с верхней страховкой.
А дальше тающий снег и участки скал приводили к седловине, названной, пока негласно, именем проводника. Отсюда открывался вид на страну гор и озер. Наконец, долгий подъем по крупной осыпи приводил к вершине. К северу она обрывалась трехсотметровым обрывом. Искореженный триангуляционный знак свидетельствовал о силе ветра на этой неуютной высоте. Проводник стоял на высшей точке Верхнеколымского нагорья, самой высокой в Магаданской области (2286 м) и принимал поздравления: десять лет назад он впервые взошел на пик Абориген, положив начало магаданскому альпинизму и горному туризму.
«Очутившись на Колыме, - вспоминал Демант, - я не мог, однако, не обратить внимания на странный факт - фоном каторжной человеческой мясорубке здесь был необыкновенно красивый ландшафт; бросались в глаза – бесконечная глубина горных горизонтов (следствие уникальной чистоты воздуха), феерические восходы солнца над сопками, ревущие, пенящиеся таежные реки, зеленый бархат не тронутых пилой вековых лесов, а зимой (добрые две трети года) – долины в сверкании кристаллических снегов, ложные солнца, гало, северные сияния, колоннады светящихся столбов. Меня как уроженца альпийской провинции Тироль, особенно привлекали на Колыме неисследованные горные массивы, крутые хребты и скалы, напоминающие родные Доломиты».

Уж так случилось, что в год сорокалетия Советской власти
недавний колымский зек, находившийся на спецпоселении, совершил сложное восхождение, не повторенное до сих пор.
Петер Демант, определенный после освобождения из лагеря на жительство в колымском поселке Ягодное, прослышал от местных жителей о необыкновенных рыбных озерах, рядом с которыми высятся не менее удивительные вершины. Однажды посетив это прекрасное творение природы и решив вопрос с отпуском, он вместе с работником ГМС Иваном Дрилем и пожарниками Геннадием Чистяковым и Николаем Пармихиным отправился в вожделенный край.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Возможностью проезда к озеру рыбаки были обязаны дороге, которую вели для строительства будущей ГЭС. Строил ее «особый контингент», который - в отличие от «спецконтингента»: бывших военнопленных, политссыльных, отсидевших свой срок опасных уголовников, - состоял из рабочих, инженеров, их охранников, до этого занятых на сверхсекретных предприятиях конца сороковых – начала пятидесятых. Вымуштрованные строители честно отрабатывали свой срок, но дело до конца не довели – помер Сталин да и ГЭС оказалась не нужной. Дорогу ежегодно размывало, сносило мосты, опустевший жилой фонд сгорал.
Задуманное восхождение проходило, сказали бы мы, в экстремальных условиях – после недавнего обильного августовского снегопада, при высоком уровне воды в реках, без палатки и спальников. Из одежды – телогрейки, кирзовые сапоги. Анорак Петер сшил из китайского мешка. Ледорубы они изготовили из пожарного кайла. Пеньковая веревка дополняла их альпснаряжение. Зато было много оружия – карабин, револьверы, ракетница, уйма патронов.
По пути на Абориген были открыты озера Фестивальное и Баранье. Шел мелкий дождь. У южного края Пилы, водораздела с полукилометровыми отвесами, поднялись к перемычке.
«Лазать под «капельницами» по свежему снегу и по обледеневшим каминам – сомнительное удовольствие, - позже напишет восходитель. – Дважды приходилось мне возвращаться, теряя больше ста метров: один камин обледенел целиком и был гладко отшлифован, а второй раз подъем кончился нависшей стеной. Пятиметровую плиту с острым краем, но без каких- либо упоров для ног я преодолел на одних руках, что техникой безопасности запрещено, но куда деваться? Ползу по узкой, как лента, снежной полочке…»
Глядя на северную стену Аборигена, поражаешься её крутизне. Демант прекрасно понимал, что вся ответственность за товарищей, сильных физически, но неопытных в горах, ложится только на него. Две связки медленно продвигались к вершине. Восходители на теневом склоне с не стаявшим влажным снегом замерзали. Только прорубив снежный карниз и выйдя на гребень, они пришли в себя и решили перекусить. Гребень привел к вершине. Если товарищи Деманта были в восторге, палили из оружия, то Петер на разделял их радости – туман скрывал все окрестности. И все же это была победа над горой и собой.
«Начали спуск по маленькому висячему леднику, а когда крутизна прижала, обнаружили, что в пылу восторга на вершине оставили репшнур – короткую веревку. Пришлось комбинировать новую из ремней и куска электропровода. Дождь лил как из ведра, но мы, ставя все на одну карту, спустились в промытый сток, и повезло: благополучно протиснулись через ледяную трубу…».
Петер Зигмундович Демант родился 2 августа 1918 года в м городе Инсбруке, в дворянской семье кадрового офицера. Почти до 23 лет прожил в Черновицах, на румынской Буковине, бывшей провинции Австро-Венгрии. Окончив гимназию, продолжил образование в чешском Брно, и германском Ахенском технологическом институте. После присоединения Буковины к СССР работал в Черновицком краеведческом музее. 14 июня 1941 года без суда и следствия был арестован и с десятками тысяч жителей Западной Украины и Западной Белоруссии депортирован в Сибирь. Едва не погиб в штрафном лагере на известковом карьере Искитим под Новосибирском, потом переведен этапом в Нарымский край Томской области на бумажную фабрику в Пудино. Бежал из лагеря, несколько месяцев скитался по тайге, питаясь сырыми грибами, батрачил у кержаков, был пойман и снова арестован, и в 1946 году военным трибуналом Томского гарнизона осужден по 58-й статье на 10 лет лагерей и 5 лет поражения в правах. После суда отправлен в штрафную бригаду на шпалозаводе в Асино Томской области, откуда вскоре был этапирован на Калыму. Здесь отбывал наказание на приисках «Новый Пионер», «Ударник», «Днепровский», рудниках и приисках других режимных лагерей. Освободился в 1953 году и до 1958 года жил в поселке Ягодное без права выезда. Умер в 2006 году от тяжелейшей лагерной болезни - силикоза легких.
В Ягодном Демант до 1978 работал грузчиком на складах торговой конторы. Грузы, перенесенные им за это время, равнялись, как он подсчитал, тоннажу трех больших пароходов. От тяжкой изнурительной работы отдыхал в походах по окрестностям озера Джека Лондона, несколько сезонов работал инструктором пионерского и военно-спортивного лагерей у озера Танцующих Хариусов.
«Мне нравилось работать с мальчишками, - рассказывал Петер Зигмундович. - Каждый день в походе был радостным. Мы открывали заново Кюель-Сиен, Замкнутый, озера Мечта, Анемон, Серой Чайки. Долину Неведомого мы исходили вдоль и поперек».

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

С полным основанием он назовет горно-озерный край, исследованный им досконально, своей вотчиной. Чудные окрестности озера Джека Лондона он не раз сравнивал с милой Швейцарией. А горы Аннгачака с неприступными стенами и сложными маршрутами заменяли отнятые у него Альпы.
Своему любимому наставнику ребята платили уважением, доверием, дисциплиной. Дважды группа Деманта зимой (на Колыме морозы до – 50) в многокилометровом лыжном походе доставляла урну для голосования на участок «Сибик-Тыэллах» и метеорологам на озеро Джека Лондона.
«Раз ночевали в рыбацкой избенке. Занавесили окна, кочегарили. Утром смотрю, одного лыжника не хватает. Перепугался – в такую холодную ночь в лесу не выжить. А он в предбаннике спит – в избе ему жарко показалось».
Петер Зигмундович прошел с ребятами в хребте Большой Аннгачак немало маршрутов, оставил множество названий вершин. Обнаруженный им Качающийся камень – громадный валун приходил в движение от прикосновения – теперь в списках интересных объектов природы. Аквариум – глубокое с меняющимся уровнем воды озерцо полно хариусов. Водопад Заросший гремит в стланиковых зарослях. Лунная Долина - безжизненный, в каменных развалах трог – тоже названа им. И уникальная Пила, пики Фестивальный, Щит, Бараний – все получили имена после его восхождений.
Восхождения были для Деманта настоящим праздником свободы. Были у него и одиночные подъемы на Абориген. Нашел он доступный маршрут к пику, которым провел несколько групп во время традиционных областных слетов туристов.
Мне посчастливилось познакомиться с этим человеком-легендой еще до юбилейного восхождения на Абориген. Это был высокий поджарый мужчина, элегантный, с седеющими бородкой и усами. Предупредительный, с аристократическими манерами. Не мог позволить себе вспылить, разозлиться. С равнодушием относился к своей боли, собственным ушибам, ранам, недомоганиям. Говорил по-русски хорошо, правда, с акцентом, но имел колоссальный запас слов, . Никогда не перебивал собеседника, даже, если тот был не прав. Лишь потом очень тактично вносил поправки.
Он был знатоком буквально во всех отраслях знаний. Много читал, в его громадной библиотеке, одной из лучших в поселке, который славился знатоками литературы, не было ни одной не прочитанной им книги. Меня удивляла его феноменальная память. От него мы узнавали все последние новости мирового альпинизма. Он всегда с увлечением говорил о восхождениях в Гималаях, Альпах, с болью о несчастных случаях, с большим знанием о новейшей технике и тактике горновосхождений. Владел несколькими иностранными языками. Он писал: «Эптон Синклер… хвастал, что читает на восьми языках (я, грузчик-профессионал, на одиннадцати)». Уже в солидном возрасте он начал изучать арабский и японский.
Ему присылали массу зарубежных журналов. Огромная его библиотека постоянно пополнялась. Он покупал нужные ему книги по самым разным отраслям знаний – его «пароходы» давали возможность наверстать упущенные новости, которых он был долгие годы лишен, находясь за колючей проволокой. Он хорошо знал музыку. В походах, вспоминали ребята, играл на губной гармошке и флейте.
Я отвлекся. В «поле» его одеяние состояло из светлого анорака, брезентовых брюк с накладными карманами и ботинок с высоким голеностопом – все его пошива, Обувь, как оказалось потом, позволяла ему переходить неглубокие ручейки и болотистые участки, которые встречались на каждом шагу. Горный проводник во всем был примером для школьников – их покоряли его военная выправка, постоянная подтянутость, знание всех систем оружия. В любой обстановке делал силовую зарядку, купался в холодных ручьях. Безусловно, он был для них кумиром.
Впервые появившись на озере Джека Лондона, он немало удивил и рыбаков. Метеостанция располагалась, да и сейчас стоит, на острове. В лодке «новичку» места не нашлось. Тогда он, оставив свой рюкзак на берегу, добрался своим ходом – в холодной воде проплыл километра два.
«Альпинизм у меня потомственный, - рассказывал Петер Зигмундович, - Мой отец из тирольских горных стрелков, офицер австрийской армии, постоянно ходил в горы, совершал серьезные восхождения. Нас росло трое, сестра старше меня и моложе – брат. Нашим физическим воспитанием родители занимались очень активно. Каждое утро перед завтраком мы… выпрыгивали из окна второго этажа на лужайку и после комплексных упражнений проходили лазанием по кирпичной стене около 35 метров. Бабушка протестовала против таких изуверских, с ее точки зрения, занятий, а мама, тоже альпинистка, поощряла. В воскресные дни родители уводили нас к озеру, в горы, причем пеший путь составлял два-три часа в одну сторону. Лет в тринадцать я уже неплохо лазил в Карпатах. Где бы я ни был, меня тянуло преодолеть стену, каменный забор, развалины».
С пятнадцати лет Петер стал совершать достаточно сложные восхождения. Сначала втроем, потом в одиночку, хотя отец ходил только со страховкой и требовал того же от детей. Молодому альпинисту покорилась Северная стена Матергорна, 200-метровый известковый стол Мармолата в Доломитах, карстовые стены горы Авара в Югославии, невысокий вулкан Эффель в Западной Германии, пик Ди-Миди, что против Монблана. После традиционного маршрута на Маттергорн, одну из наиболее популярных гор в Альпах, по Швейцарскому маршруту, Демант с другом поднялся на вершину по северной стене. Лишь пять лет назад немецкие альпинисты братья Шмит впервые преодолели её. Петер считал это восхождение своим высшим достижением.
Он поглядывал и на северную стену Эйгера. К тому времени, несмотря на неоднократные попытки восхождений, она оставалась не пройденной. Высокая сложность маршрута, частые камнепады не раз приводили к авариям. Демант, дважды поднявшись более простыми путями, планировал сложнейший маршрут, но не успел осуществить – на Европу надвинулись бурные политические события.
В заключении, понятно, восхождений не было. Об освобождении Демант повествует так:
« В сорок седьмом меня активировали по четвертой категории. Активировали бы по пятой, но её не существовало, ибо это уже - покойник. Слышал, как доктор говорил, что до августа не дотяну. А было 25 июля. Я про себя возмутился: неужели не доживу до своего дня рождения? 23 августа меня и подобных доставили с прииска на Инвалидку. Четверо умерли – переели хлеба. Я держался, позже стал делать гимнастику».
Освободившись от надзора и получив паспорт, Демант прежде всего отправляется путешествовать по маршрутам, о которых мечтал и которые тщательно распланировал еще будучи узником. Сначала совершает многочисленные поездки по Союзу, потом, став «выездным», отправляется за границу.
«Первая моя зарубежная поездка, - рассказывал он, ─ состоялась в 1987 году. По приглашению друзей посетил ГДР и Западную Германию. Был в Венгрии, во Франции на праздновании дня взятия Бастилии. В 1990-м пригласили на объединение Германии, а осенью поехал в Швейцарию, Италию. Через год жарился в Китае. 1992 год был
был особенно насыщенным. За два месяца в США Демант объехал штаты Аризона и Монтана, посетил Сан-Франциско, Чикаго, был на канадской границе, у индейцев, в Йелоустонском парке, на ледниках.
Во время круизов посетил все страны Скандинавии, Исландию, Канары, Испанию, Италию, Мальту, Египет, Израиль, Индию, Индонезию. Неизгладимое впечатление осталось от Непала. Был в Африке и на Мадагаскаре, в Латинской Америке, проплыл через Магелланов пролив.
Слушая Петера Зигмундовича, я, сам немало побродивший по земле, дивился энергичности этого весьма пожилого, неуёмного человека. Разумно ли в таком возрасте постоянно быть в дороге? Словно прочитав мои мысли, он пояснил:
-Я заполнял свой вакуум.
Он имел в виду, конечно, годы, десятилетия, отнятые у него сталинским режимом. Но о том времени мне не рассказывал. Со всех странствий возвращался одухотворенный, полный впечатлений и новых замыслов. То, чего ему не удалось совершить раньше, он торопился успеть сейчас, необыкновенно радовался осуществленным мечтам, о чем свидетельствовали толстые путевые дневники – почти готовые литературные произведения.
В Москву с Колымы Демант привез рукопись – художественно-документальную летопись ГУЛАГа. «Зекамерон ХХ века» писал тайно – в Ягодном у него на квартире проводились обыски. Листы рукописи также тайно передавал друзьям и пересылал на «материк». Публикацией эпохального произведения занялось издательство «Художественная литература». Так в России на семьдесят четвертом году жизни родился новый талантливый писатель Вернон Кресс.
Старые и новые друзья приглашают писателя в страны Европы, на родину, в Америку, но он остался в России. Московский период Вернона Кресса - литературный. Работает он невероятно много, быстро. Публикует семь объемных книг. «Зекамерон» лишь часть его автобиографической трилогии, в которую вошли также «Первая жизнь» – невыдуманная повесть о детстве и юности, и «Мои три парохода» - о жизни в Ягодном, которая по воле советских властей явилась по существу продолжением многолетнего наказания,.. В последней книге нашли отражение воспоминания и об освоении туристического края на Колыме ─ озера Джека Лондона, пика Абориген и многочисленных горных высот и водоемов. Рассказы и повести сборника «Сибирские миражи» также навеяны сибирскими и колымскими подневольными впечатлениями авторв. «Исторические романы», написанные в остросюжетном жанре по американским хроникам «золотой лихорадки» середины Х1Х века, - дань его романтическим фантазиям. Далее последовала книга «Мимоходом» - размышления, воспоминания, дневники, осколки – живописный портрет последнего полустолетия современной эпохи. «Перед занавесом» - зарубежные дневники. Это дорожные встречи и впечатления, характеры друзей, занимательные оценки увиденного Все, что написано Петером Зигмундовичем, достойно немедленного прочтения ─ необыкновенно интересно, увлекательно, вдохновенно и пронизано душевным теплом. А как написано! Тонкий юмор, самоирония, любовь и непреходящий интерес к людям.
Надо сказать, невероятно большую работу по сохранению рукописей Вернона Кресса, их редактированию, изданию осуществила его жена Ирина Петровна Вечная. Она сделала все возможное, чтобы не пропали обширные знания этого уникального хрониста века. Будучи серьезно больной, она после смерти мужа подготовила к изданию книгу зарубежных дневников «Перед занавесом» и новое исправленное и дополненное издание документального романа «Зекамерон ХХ века». Хотелось пожелать ей сил и здоровья в завершении огромной работы по сохранению творческого наследия писателя.
Очерк «Абориген» Петер Зигмундович написал давно, но он не вошел в его книги. Вдова писателя, зная о моем увлечении путешествиями, передала мне рукопись для использования как краеведческий материал. В прошлом году очерк был напечатан в литературно-художественном журнале «Колымские просторы».
Демант сетовал, что пережил почти всех своих товарищей, невинно осужденных и заключенных в сталинских лагерях, и считал себя обязанным поведать миру за них горькую правду ГУЛАГа. Он выступал на конференциях и митингах, писал статьи в защиту прав человека. Он оказался одним из последних писателей запроволочного мира.
В краю заточения опальный романтик оставил огромное наследство ─ общепризнанный туристский край. Он исследовал основную часть территории, которая ныне имеет статус природного памятника регионального значения. Описания, которые он составлял, использованы при выпуске путеводителей по краю. К этой работе он подходил не как дилетант, не мимоходом по пути к любимым вершинам, а профессионально, на уровне специалиста-краеведа. Ничего для него не оставалось незамеченным. В одном из естественных водоемов он обнаружил высокоминерализованную воду. Отметил исчезнувшую сейчас в хребте популяцию снежных баранов. Сообщил о высокой снегозаносимости хребта Большой Аннгачак и лавинной опасности, и о том, что озеро Мечта вскрывается раньше, чем озеро Серой Чайки. Он предупреждал туристов, что в долине Пламенного живет самка-гризли (черная медведица), которая гоняет бурых медведей и опасна для людей.
Многие его ученики и последователи чтут Деманта за открытие выдающихся вершин и спортивных маршрутов к ним. В верховьях Левого Неведомого, там, где первые восходители на Абориген обнаружили озеро, не нанесенное на карту, высился красивый пик (2190 м), немного уступающий по высоте главной вершине. В 1972 году Демант с группой подготовленных им старшеклассников поднялся на гору, назвав её в честь Московского международного фестиваля демократической молодежи. Позже он прошел все возможные маршруты на пик Фестивальный – со стороны Пилы, по северо-восточному гребню. Но скалолаза, выросшего на стенах Альп, Доломитов, тянуло на сложные маршруты. Один из них нашел и на Фестивальном – по восточному ребру с 300-метровым взлетом до 700 (?)
При восхождениях на Абориген Деманту далеко не всегда сопутствовала погода - высокий хребет часто был затянут облачностью. Однажды после очередного свидания с горой он проявил пленки. На фотографии разглядел необычный останец – столб. Он прятался за несколькими водораздельными гребнями, так что увидеть можно было одно острие. Поиски Чертова Пальца, как назвал он загадочное образование, увлекли исследователя. Но ему страшно не везло – продолжительная болезнь, непогода да и вырваться из Ягодного надолго не представлялось возможным.
Через десять лет после отъезда Деманта, на удивительный пик колымские альпинисты сумели совершить восхождение (5А). Эта наиболее сложная вершина, получившая имя Пик Челенджер, представляет собой гигантский останец на гребне в виде длинного узкого цилиндра высотой в полкилометра. Из долины Сибик-Тыэллаха он смотрится, как фантастическое сооружение, напоминающее ракету. При восхождении использовались шлямбурные крючья, искусственные точки опоры.– все современное снаряжение.
В 1957 году прекращается деятельность Главного управления строительства Дальнего Севера (Государственного треста «Дальстрой»). Громадная территория Северо-Востока от Яны до Берингова пролива освобождается от пут колючей проволоки. Подумать только, двадцать шесть лет гриф секретности лежал на прекрасных горах, сплавных реках, живописных морских побережьях. Что говорить, если даже научная, техническая информация, полученная в результате геологических поисков, не подлежала «выносу». О туризме и речи не могло быть ─ территория ГУЛАГа. Но таинственные нехоженые горы привлекали путешественников, и при первой возможности они дали о них знать. Год окончательного падения Дальстроя стал годом рождения спортивного туризма на Северо-Востоке России. Покорение колымчанами во главе с Демантом пика Абориген совпало с первым на Колыме областным слетом туристов и походом москвичей под руководством Н.Рязанова по хребту Сунтар-Хаята от Оймякона до Охотского моря. В следующем году якутяне прошли к одной из высших точек хребта Черского, а московские военные туристы сплавились по чукотским рекам.
Таким образом, восхождение Деманта на пик Абориген стало одним из первых в истории спортивного туризма на Северо-Востоке. Петер Зигмундович стоял у самых его истоков. Более того, он стал основателем альпинизма и горного туризма в Магаданской области. Память о романтике гор осталась в долинах, по которым ежегодно проходят те, кому не безразличны прекрасные вершины. Она живет в сложных скальных маршрутах, в перевале Деманта, ведущем на Абориген, в названиях географических объектов.

Рудольф Седов г. Магадан
Февраль 2010 г.

 

Об авторе:

Седов Рудольф Владимирович - магаданский путешественник, писатель. Мастер спорта международного класса по туризму